Истине самой по себе свойственна неотразимая притягательность... но одним лишь дуракам даровали боги умение говорить правду, никого не оскорбляя
Краткое резюме:
«…французские дела суть теперь предметом всеобщего внимания, так что все другие новости за ними позабывают».
В связи с чем повелеваем:
«сократительно переводить о смутах во Франции ныне царствующие и не упускать прибавлять известие или примечение, колико их колобродство им самим вредно».
Однако, в итоге,
«Хотя и взяты сильные предосторожности... однако змий, обольститель французской мнимой вольности, находит почти везде путь и вползывает неприметно, заражая ядом своим самые строгие сердца» и «может у нас в черни произвесть ферментацию».
Михаил Михайлович ШТРАНГЕ
Москва: издательство Академии Наук СССР. 1956
Введение
Глава 1. Общественно-политическая жизнь России в последней трети XVIII в.
Глава 2. Начало революции во Франции и первые отклики на нее в России
Глава 3. Отражение в России революционных событий 1791 г. во Франции
Глава 4. Свержение монархии во Франции в оценке русских современников
Глава 5. Отношение русского общества к якобинской диктатуре
Заключение
Источники и литература
Прошу заранее извинения за возможные пропущенные ошибки вычитки в ссылках и верстку, это у меня первый опыт ).
Рекомендуемые по теме ссылки даны перед текстом.
Об авторе
Об авторе - статья-некролог из "Вопрсов истории", 1968, № 9, с.216.
Добавлена М-Ворониным 31.08.09
Трудно писать о Михаиле Михайловиче Штранге как об ушедшем из жизни. Он был столь деятелен в своем труде, столь отзывчив, щедр в отношении к людям, что память хранит его образ во всей непосредственности, живости, обаяния. Так и видишь этого невысокого, крепкого, подвижного человека, его светящиеся умом глаза, слышишь его добрый голос, веселое и меткое слово, ощущаешь его уверенное, дружественное рукопожатие.
Юношеские годы М.М.Штранге прошли во Франции. Там он получил среднее образование, в 1933 г поступил в Парижский университет (Сорбонну) на историко-филологический факультет. Уже в студенческие годы определились научные интересы Михаила Михайловича: он устремленно работал в парижских архивах над материалами русско-французских отношений, в частности культурных связен. Но каким трудным оказался путь от замыслов до свершений! Михаил Михайлович окончил Сорбонну в роковой для Франции 1939 год. Французскую землю топтали фашисты. Михаил Михайлович установил связи с находившимися в подполье коммунистами. Он получил задание принять участие в организации партизанского движения в Верхней Савойе и выполнил его с честью: сплачивал партизан, координировал их боевые выступления. Французское командование партизанских вооруженных сил отметило боевые заслуги М.М.Штранге орденом Военного креста. В 1947 г Михаил Михайлович вернулся на Родину. Он с энтузиазмом обратился к научным занятиям, прерванным войной, сперва в качестве главного библиографа Фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР, а затем научного сотрудника Института истории АН СССР. Прежде всего он отдал долг братьям по оружию — французским партизанам, посвятив им статью «Народное движение Сопротивления в Верхней Савойе в 1941—1944 гг.» («Вопросы истории», 1949, № 8). В 1956 г. вышла в свет монография М.М.Штранге — итог его многолетнего труда — «Русское общество и французская революция 1789—1794 гг.» (в 1960 г. она была опубликована и на французском языке). История русской демократической интеллигенции, отзывчивой на эпохальные события и передовые движения времени, солидарной с прогрессивной борьбой против социального и духовного порабощения, где бы она ни происходила, — это ведущий мотив творческой биографии Михаила Михайловича. Его труды о русских современниках Дидро, Ж.-Ж.Руссо существенно пополняли сложившиеся научные представления о богатстве и разносторонности умственной жизни русского общества второй половины XVIII в. и одновременно расширяли ареал распространения передовой общественной мысли Франции. Никому из предшественников Михаила Михайловича не удавалось с такой убедительностью воспроизвести картину распространения идеи Просвещения в демократических слоях русского общества. От этих работ прямой путь вел к новой монографии — «Демократическая интеллигенция России в XVIII веке» (М., 1965). Она представляет собой очерк истории «ломоносовского племени», каждый шаг которого отмечен борьбой, нуждой, преследованиями и самоотверженным трудом вчерашних выходцев из крепостного сословия. Уже в ходе работы над этой монографией Михаил Михайлович собирал материал и обдумывал пути дальнейшего развития русской разночинной интеллигенции, ее последующем общественной борьбы. Он успел написать лишь первые главы своего исследования, которое обещало стать новым вкладом в советскую историческую науку. Исследованиям Михаила Михайловича присущ особый творческий почерк Он характеризуется глубокой продуманностью и прочувствованностью материала, пристрастием автора к своим героям, пристрастием, которое не ослепляет, а обостряет творческое зрение, ведет к полноте исследования.
Михаил Михайлович принимал активное участие в ряде коллективных труlов Института истории АН СССР таких, как «Всемирная история», «История СССР», «Критика буржуазных концепций истории России периода феодализма» и другие. Он вел большую работу в области международных научных связей, будучи в течение ряда лет ученым секретарем Национального комитета историков СССР. Немалая доля его энергии и труда вложена в организацию международных научных встреч — франко-советского коллоквиума в Москве в 1961 г., англо-советских коллоквиумов в Лондоне (1963 г.) и Москве (1966 г.), XII международного конгресса исторических наук в Вене (1965 г.). Его идейная убежденность, научная эрудиция высокая культура, глубокий такт вызывали уважение и способствовали росту престижа советской исторической науки в международных научных кругах.
В расцвете сил ушел крупный ученый, коммунист, общественный деятель, гуманный, благородный, принципиальный человек.
p.p.s. от Capra Milana
Спустя месяцы после наших длительных розысков и споров (содержащихся в комментариях к сей записи и в переписке), в сети появилось вот что:
"ШТРАНГЕ Михаил Михайлович (30 сентября 1907, Казань – 1968, СССР). Литератор, историк. В эмиграции во Франции с 1923, преимущественно жил в замке д’Арсин (деп. Верхняя Савойя), которым владели его родители. Окончил Collège de Bonneville (деп. Верхняя Савойя) (1928). Получил диплом конструктора-кораблестроителя. Одно время работал на кораблестроительном заводе в Антверпене (Бельгия). Учился на математическом (1930), затем на историко-филологическом факультете в Сорбонне (1930-е). Занимался литературным трудом. Был завербован в советскую разведку. Известен под именем Мишель Странге. Во время Второй мировой войны участник Сопротивления. Член советской военной миссии во Франции в конце войны, ведал бывшими военнопленными во Франции и репатриацией русских эмигрантов. Получил звание старшего лейтенанта (1944). В 1945–1946 был помощником начальника лагеря «Борегар» (под Парижем). Вернулся в СССР в 1947. Занимался историей Франции и России. Автор изданных в Москве монографий: «Русское общество и французская революция 1789–1794 гг.» (1956) и «Демократическая интеллигенция России в XVIII веке» (1965)."
Источник
Я выделила полужирным шрифтом то, что является, кажется, сведениями новыми.
«…французские дела суть теперь предметом всеобщего внимания, так что все другие новости за ними позабывают».
В связи с чем повелеваем:
«сократительно переводить о смутах во Франции ныне царствующие и не упускать прибавлять известие или примечение, колико их колобродство им самим вредно».
Однако, в итоге,
«Хотя и взяты сильные предосторожности... однако змий, обольститель французской мнимой вольности, находит почти везде путь и вползывает неприметно, заражая ядом своим самые строгие сердца» и «может у нас в черни произвесть ферментацию».
Михаил Михайлович ШТРАНГЕ
РУССКОЕ ОБЩЕСТВО и ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1789-1794 гг.
Москва: издательство Академии Наук СССР. 1956
Введение
Глава 1. Общественно-политическая жизнь России в последней трети XVIII в.
Глава 2. Начало революции во Франции и первые отклики на нее в России
Глава 3. Отражение в России революционных событий 1791 г. во Франции
Глава 4. Свержение монархии во Франции в оценке русских современников
Глава 5. Отношение русского общества к якобинской диктатуре
Заключение
Источники и литература
Прошу заранее извинения за возможные пропущенные ошибки вычитки в ссылках и верстку, это у меня первый опыт ).
Рекомендуемые по теме ссылки даны перед текстом.
Об авторе
Об авторе - статья-некролог из "Вопрсов истории", 1968, № 9, с.216.
Добавлена М-Ворониным 31.08.09
Трудно писать о Михаиле Михайловиче Штранге как об ушедшем из жизни. Он был столь деятелен в своем труде, столь отзывчив, щедр в отношении к людям, что память хранит его образ во всей непосредственности, живости, обаяния. Так и видишь этого невысокого, крепкого, подвижного человека, его светящиеся умом глаза, слышишь его добрый голос, веселое и меткое слово, ощущаешь его уверенное, дружественное рукопожатие.
Юношеские годы М.М.Штранге прошли во Франции. Там он получил среднее образование, в 1933 г поступил в Парижский университет (Сорбонну) на историко-филологический факультет. Уже в студенческие годы определились научные интересы Михаила Михайловича: он устремленно работал в парижских архивах над материалами русско-французских отношений, в частности культурных связен. Но каким трудным оказался путь от замыслов до свершений! Михаил Михайлович окончил Сорбонну в роковой для Франции 1939 год. Французскую землю топтали фашисты. Михаил Михайлович установил связи с находившимися в подполье коммунистами. Он получил задание принять участие в организации партизанского движения в Верхней Савойе и выполнил его с честью: сплачивал партизан, координировал их боевые выступления. Французское командование партизанских вооруженных сил отметило боевые заслуги М.М.Штранге орденом Военного креста. В 1947 г Михаил Михайлович вернулся на Родину. Он с энтузиазмом обратился к научным занятиям, прерванным войной, сперва в качестве главного библиографа Фундаментальной библиотеки общественных наук АН СССР, а затем научного сотрудника Института истории АН СССР. Прежде всего он отдал долг братьям по оружию — французским партизанам, посвятив им статью «Народное движение Сопротивления в Верхней Савойе в 1941—1944 гг.» («Вопросы истории», 1949, № 8). В 1956 г. вышла в свет монография М.М.Штранге — итог его многолетнего труда — «Русское общество и французская революция 1789—1794 гг.» (в 1960 г. она была опубликована и на французском языке). История русской демократической интеллигенции, отзывчивой на эпохальные события и передовые движения времени, солидарной с прогрессивной борьбой против социального и духовного порабощения, где бы она ни происходила, — это ведущий мотив творческой биографии Михаила Михайловича. Его труды о русских современниках Дидро, Ж.-Ж.Руссо существенно пополняли сложившиеся научные представления о богатстве и разносторонности умственной жизни русского общества второй половины XVIII в. и одновременно расширяли ареал распространения передовой общественной мысли Франции. Никому из предшественников Михаила Михайловича не удавалось с такой убедительностью воспроизвести картину распространения идеи Просвещения в демократических слоях русского общества. От этих работ прямой путь вел к новой монографии — «Демократическая интеллигенция России в XVIII веке» (М., 1965). Она представляет собой очерк истории «ломоносовского племени», каждый шаг которого отмечен борьбой, нуждой, преследованиями и самоотверженным трудом вчерашних выходцев из крепостного сословия. Уже в ходе работы над этой монографией Михаил Михайлович собирал материал и обдумывал пути дальнейшего развития русской разночинной интеллигенции, ее последующем общественной борьбы. Он успел написать лишь первые главы своего исследования, которое обещало стать новым вкладом в советскую историческую науку. Исследованиям Михаила Михайловича присущ особый творческий почерк Он характеризуется глубокой продуманностью и прочувствованностью материала, пристрастием автора к своим героям, пристрастием, которое не ослепляет, а обостряет творческое зрение, ведет к полноте исследования.
Михаил Михайлович принимал активное участие в ряде коллективных труlов Института истории АН СССР таких, как «Всемирная история», «История СССР», «Критика буржуазных концепций истории России периода феодализма» и другие. Он вел большую работу в области международных научных связей, будучи в течение ряда лет ученым секретарем Национального комитета историков СССР. Немалая доля его энергии и труда вложена в организацию международных научных встреч — франко-советского коллоквиума в Москве в 1961 г., англо-советских коллоквиумов в Лондоне (1963 г.) и Москве (1966 г.), XII международного конгресса исторических наук в Вене (1965 г.). Его идейная убежденность, научная эрудиция высокая культура, глубокий такт вызывали уважение и способствовали росту престижа советской исторической науки в международных научных кругах.
В расцвете сил ушел крупный ученый, коммунист, общественный деятель, гуманный, благородный, принципиальный человек.
Спустя месяцы после наших длительных розысков и споров (содержащихся в комментариях к сей записи и в переписке), в сети появилось вот что:
"ШТРАНГЕ Михаил Михайлович (30 сентября 1907, Казань – 1968, СССР). Литератор, историк. В эмиграции во Франции с 1923, преимущественно жил в замке д’Арсин (деп. Верхняя Савойя), которым владели его родители. Окончил Collège de Bonneville (деп. Верхняя Савойя) (1928). Получил диплом конструктора-кораблестроителя. Одно время работал на кораблестроительном заводе в Антверпене (Бельгия). Учился на математическом (1930), затем на историко-филологическом факультете в Сорбонне (1930-е). Занимался литературным трудом. Был завербован в советскую разведку. Известен под именем Мишель Странге. Во время Второй мировой войны участник Сопротивления. Член советской военной миссии во Франции в конце войны, ведал бывшими военнопленными во Франции и репатриацией русских эмигрантов. Получил звание старшего лейтенанта (1944). В 1945–1946 был помощником начальника лагеря «Борегар» (под Парижем). Вернулся в СССР в 1947. Занимался историей Франции и России. Автор изданных в Москве монографий: «Русское общество и французская революция 1789–1794 гг.» (1956) и «Демократическая интеллигенция России в XVIII веке» (1965)."
Источник
Я выделила полужирным шрифтом то, что является, кажется, сведениями новыми.
-
-
03.11.2009 в 11:18-
-
03.11.2009 в 11:20Оба эти шато находятся около Бонвиля. Один в 40 км. другой в 10 км. Шато д. Арсин на черно-белой фотографии именно тот в котором был Эфрон.
Вот тут подробнее:
cahiervert.livejournal.com/
-
-
03.11.2009 в 11:57Capra Milana Сейчас посмотрю. Но т.к. авторы мне все равно в большинстве своем незнакомы, то я только поищу на них ссылки и в нашей библиотеке могу запросить книги.
А еще я вот что надумал.
1. Есть сборник документов в 3 томах, «Внешняя политика Советского Союза в годы Отечественной войны», издавались в 1946-47 гг. Эти документы должны быть отцензурированы строжайшим образом. Но: в годы войны и сразу после, как ни странно, в литературе больше откровенности, чем, скажем, в 60-70-е. Ну да в любом случае, сборник любопытный должен быть.
2. Иван Михайлович Майский, автор монографии об Испании, которую граждане Марио и дель Кьянте по частям публикуют. Майский был не только дипломатом, он, видимо, был еще и представителем Коминтерна во время гражданской войны в Испании. А может быть, тоже с «органами» пересекался. Он оставил записки, воспоминания, о 1939-45 гг.
3. Сборник документов «Советско-французские отношения во время Великой отечественной войны». Есть под ред. А.Арутюняна, 1959 г.изд. А есть под ред. А.Адамишина, 1983 г.изд.
4. Зак Л.М., «Дружба рождалась в борьбе». 1989 г.изд.
-
-
03.11.2009 в 20:15Он участвовал во всех боевых действиях своих подразделений. И часто упоминается в мемуарах фронтовиков. Например, в воспоминаниях Полынина, Кожевникова.
www.victory.mil.ru/lib/books/memo/polynin/index...
militera.lib.ru/h/kozhevnikov_mn/index.html
Или еще, список комсостава армий, участвовавших в Курской битве. Вихорев был член Военного Совета
www.kursk1943.mil.ru/kursk/arch/books/h/koltuno...
Извините, я не очень верю поэтому М.Корякову, что Вихорев даже не знал высший комсостав авиации.
И еще, в советской армии не было такой должности - "адъютант". Ее упразднили в 1918 году, когда произошла реорганизация армии. Ну, я могу и ошибаться, но никогда не читал, что такую должность восстановили сразу же после войны.
-
-
03.11.2009 в 20:38"Первые научные публикации, касающиеся репатриации, появились несколько позже публицистических произведений, что характерно практически для всех ранее запретных тем. Всех историков, обращавшихся к данному сюжету, можно условно разделить на «государственников», в целом одобряющих действия советского правительства как обусловленные реальной экономической и политической необходимостью (А. Шевяков, И. Пыхалов), и «правозащитников», концентрирующих внимание на юридических и гуманитарных аспектах проблемы (П. Полян). Их точка зрения, как несложно заметить, во многом совпадает с мнением части западных и эмигрантских исследователей (Н. Бетелл, Н. Толстой), трактующих тотальную обязательную репатриацию советских граждан как гуманитарное преступление не только советского, но и западных правительств, отказавшихся предоставить политическое убежище людям, не желавшим возвращаться в СССР.
При этом исследователи, стоящие на «правозащитных» позициях, нередко упускают из вида, а скорее, сознательно не принимают в расчёт многие вполне очевидные обстоятельства. Как известно, соглашение между СССР, США и Великобританией об обязательной репатриации перемещённых лиц было достигнуто на встрече лидеров трёх держав в Ялте в феврале 1945 года. Тогда, в конце войны, необходимость содействовать возвращению домой всех, кто в годы войны оказался на чужбине, считалась чем-то само собой разумеющимся. Соответственно, и необходимость репатриации также не подвергалась сомнению. Считалось, что от репатриации будут уклоняться лишь те, кто запятнал себя сотрудничеством с врагом. А отношение к коллаборационистам и властей, и общественного мнения в странах антигитлеровской коалиции было резко отрицательным. Любая помощь и даже снисхождение к власовцам, квислинговцам, петеновцам и иным предателям едва ли не приравнивались к сотрудничеству с противником. Так что правительства западных стран, традиционно сильно зависящие от общественного мнения, в то время – на завершающем этапе войны и сразу после её окончания – попросту не могли поступить иначе.
Разумеется, Запад не желал нести никакой юридической ответственности за укрывательство у себя бывших карателей и иных коллаборационистов. Этим в том числе можно объяснить выдачу тех, кто, согласно букве достигнутых соглашений, репатриации не подлежал – «старых» эмигрантов и т. н. «западников», т. е. уроженцев областей, до начала Второй мировой не входивших в состав СССР, служивших в добровольческих формированиях Вермахта и СС.
...Впрочем, масштабы «невозвращенческих» настроений среди советских перемещённых лиц не стоит преувеличивать. По мнению В. Н. Земскова, если бы репатриация была сугубо добровольной, то количество оставшихся на Западе вряд ли превысило бы миллион человек. В реальности, как уже говорилось, их численность была в два раза меньше. Среди не желавших возвращаться в СССР большинство составляли жители Прибалтики, а также Западной Украины и Западной Белоруссии. «Восточники», т. е. жители СССР в границах до 17 сентября 1939 г., наоборот, в массе своей стремились вернуться домой. В целом же, по мнению Земскова, основывающего свои выводы на данных опросных листов и объяснительных записок самих репатриантов, донесениях осведомителей НКВД в лагерях репатриантов и на многочисленных воспоминаниях, среди советских перемещённых лиц (и «восточников», и «западников») «твёрдых возвращенцев» было не менее 70 %, невозвращенцев – около 5 %, остальные 25 % составляли колеблющиеся, т. е. те, кто в принципе хотел вернуться домой, но опасался репрессий. Эти цифры нередко ставились под сомнение, но даже прямые оппоненты В. Н. Земскова, в частности К.В. Болдырев, признают, что доля согласных на репатриацию без какого-либо принуждения составила бы от 60 до 75 %, при этом оставшиеся 25–40 % нельзя причислить к бывшим коллаборантам и иным убеждённым невозвращенцам.
Советское правительство, хотя и стремилось к поголовному возвращению всех своих граждан, не ставило перед собой цель ни убедить массы перемещённых лиц в необходимости вернуться на Родину, ни тем более «переловить» всех тех, кто оказался в Европе, чтобы затем поместить их снова за колючую проволоку. Такой задачи просто объективно не существовало. Как уже говорилось, большая часть бывших советских военнопленных, остарбайтеров, заключённых концлагерей сама стремились вернуться в СССР. Советскому правительству необходимо было организовать сбор, учёт перемещённых лиц, рассеянных практически по всей Европе, включая и нейтральные страны, их проверку (в том числе для того, чтобы выявить преступников) и последующую транспортировку этих людей в СССР.
Задача была без преувеличения титанической: к концу войны за пределами Советского Союза находилось примерно 5 млн человек. Из них 1,7 млн составляли бывшие военнопленные, остальные – бывшие восточные рабочие и беженцы, добровольно ушедшие вместе с отступающими немцами или же принудительно ими эвакуированные. Более 3 млн человек находилось на территориях, контролируемых союзниками, и, соответственно, менее 2 млн – в районах, занятых Красной Армией.
Столь масштабная и сложная, прежде всего технически, задача решалась, естественно, на государственном уровне. 24 августа 1944 г. было принято постановление Государственного комитета обороны «Об организации приёма возвращающихся на родину советских граждан, насильно уведённых немцами, а также по разным причинам оказавшихся за пограничной линией между СССР и Польшей», а двумя днями позже – постановление СНК СССР «О советских военнопленных и насильно уведённых немцами советских гражданах, находящихся на территории Италии и Франции».
4 октября того же года уполномоченным Совнаркома (позже Совмина) СССР по делам репатриации был назначен генерал-полковник Филипп Иванович Голиков. 6 октября было принято постановление о порядке деятельности уполномоченного. 23 октября было образовано Управление уполномоченного по делам репатриации. Представители управления направлялись в действующую армию, точнее, в создаваемые фронтовые и армейские сборно-пересыльные пункты. Кроме СПП, на освобождённых территориях создавались проверочно-фильтрационные пункты и лагеря НКВД. В задачи персонала данных пунктов и лагерей входили сбор, учёт, первичная проверка и отправка на родину перемещённых лиц. Изначально срок проверки и, соответственно, нахождения в лагерях репатриируемых был определён в 10-15 дней. Но он практически никогда не выдерживался, в том числе из-за большого скопления людей, и в среднем пребывание в проверочно-фильтрационных лагерях и сборно-пересыльных пунктах растягивалось на 1-2 месяца.
Организация пересыльных пунктов и лагерей диктовалась не только необходимостью проверки. Их нужно было снабжать продуктами, одеждой, предметами первой необходимости – все репатриируемые с момента попадания в пересыльный лагерь или на сборный пункт и до прибытия на место жительства получали довольствие по нормам, установленным для личного состава тыловых частей Советской армии, им оказывалась необходимая медицинская помощь. Очевидно, что сделать это можно было только централизованно. Нужно было предотвратить и бесконтрольное перемещение по Европе огромных масс людей, а также пресечь грабежи, стычки репатриируемых с местными жителями и прочие эксцессы. Короче говоря, «лагерный», т. е. централизованный, характер репатриации был объективной необходимостью. Кстати, точно так же поступали и западные союзники, развернувшие в своих зонах оккупации множество лагерей для перемещённых лиц.
Что касается хода репатриации, то он детально описан многими авторами, в частности упомянутыми выше П. Поляном, В. Земсковым, А. Шевяковым и др. Пересказывать сейчас их работы нет никакого смысла. Отметим лишь, что подавляющее большинство перемещённых лиц – 4 199 448 чел., из них 2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных – возвратилось в СССР уже к 1 марта 1946 г. В следующие годы количество репатриируемых резко пошло на убыль. В 1947–1952 гг. в страну вернулось немногим более 50 тысяч человек. Так что период массовой репатриации фактически завершился в первые полгода после окончания войны. Однако «волнующая эпопея обретения Родины миллионами людей, насильственно лишённых её чужеземными завоевателями», как назвал репатриацию в одной из своих статей В. Н. Земсков, на этом отнюдь не закончилась."
-
-
03.11.2009 в 20:51Еще ссылки и примечания.
scepsis.ru/library/id_1234.html
Борегар либо другие лагеря репатриантов "поименно" не фигурируют.
Страница с гиперссылками и краткими аннотациями на материалы по Второй мировой войне.
scepsis.ru/tags/id_28.html
Я туда забрел за письмами участниц Сопротивления, но вижу, есть и еще кое-что очень полезное по ОУН и К.
-
-
03.11.2009 в 20:52Революционное движение в военных округах: март 1917 г.-март 1918 г
Автор: Юрий Иванович Кораблев
Есть на Гугл-книги, но доступа к ней нет.
Там упоминается полковник Штранге. Наверное информация будет полезной.
Еще о Михаиле Николаевиче Штранге:
236-й Лаишевский резервный батальон
Капитан Штранге Михаил Николаевич
pehota.zbord.ru/viewtopic.php?t=38&start=30
Несомненно это опять тот Михаил Николаевич Штранге который отец Михаила Михайловича из Шато Д'Арсин. Свияжск это остров на Волге, недалеко от Казани, а Лаишево это небольшой городок в 50 км. от Казани. Значит семья Штранге провела в Казани довольно много времени. Как мы уже знаем до 1924 года, т.е. до своей иммиграции во Францию.
-
-
03.11.2009 в 20:58www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/publications/ar...
www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/publications/ar...
www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/publications/ar...
-
-
03.11.2009 в 21:22Шевяков А.А. Репатриация советского мирного населения и военнопленных, оказавшихся в оккупационной зоне государств антигитлеровской коалиции. — В кн.: Население России в 1920-1950-е годы: численность, потери, миграция. Сб. научных трудов М., 1994.
Соколов Б. Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном. М„ 1991.
Земсков В. Репатриация советских граждан в 1945-1946 годах. Опираясь на документы // Россия XXI. 1993. № 5. С. 74-81.
Земсков В. Н. К вопросу о репатриации советских граждан 1944-1951 гг. // История СССР. 1990а. № 4. С. 26-41.
Земсков В. Н. Репатриация советских граждан и их дальнейшая судьба (1944-1956 гг.) // СИ. 1995а. № 5. С. 3-13.
Полян П. М. Не по своей воле // Природа. 2000. № 2. С. 3-12.
Земсков В. Некоторые проблемы репатриации советских перемещенных лиц // Россия XXI. 1995б. № 5-6. C. 183-192.
Алексеев Ю. “Мы всей душой желаем России полной победы”: Русская эмиграция в годы войны
о. Георгий Митрофанов, "Трагедия России. «Запретные» темы истории XX века" (СПб, 2009) - в аннотации говорится, что одна из тем книжки - о власовцах
-
-
03.11.2009 в 21:35Автор: Юрий Иванович Кораблев
Anton09 - о! после выходного запрошу в библиотеке! еще бы год издания, хоть примерно.
Все, углядела, вопрос снят. Это сборник документов, Кораблев - отв.редактор
Революционное движение в военных округах. Март 1917 г. - март 1918 г. Сборник документов / Отв. ред. Ю. И. Кораблев. М., 1988
в советской армии не было такой должности - "адъютант". Ее упразднили в 1918 году,
Без диплома - восстановили. Но не помню, в каком году. Накануне Второй мировой войны, видимо, в 1938-м.
-
-
04.11.2009 в 01:38Мне бы хотелось обратить внимание на текст г-на, который сам охарактеризовал себя именем “Без диплома” и дал глубоко непрофессиональный комментарий, который требует ответа, ибо если признать его справедливость, то это рискует завести дискуссию в тупик, а всех нас – к тотальному отрицанию тех источников, которые нам лично не нравятся, или в которых выражена точка зрения, отличающаяся от нашей.
Основные положения текста г-на Без диплома:
«Можно добавить информацию про генерал-майора А.И.Вихорева?
Он участвовал во всех боевых действиях своих подразделений. И часто упоминается в мемуарах фронтовиков. Например, в воспоминаниях Полынина, Кожевникова. <…>
Извините, я не очень верю поэтому М.Корякову, что Вихорев даже не знал высший комсостав авиации.
И еще, в советской армии не было такой должности - "адъютант". Ее упразднили в 1918 году, когда произошла реорганизация армии. Ну, я могу и ошибаться, но никогда не читал, что такую должность восстановили сразу же после войны. »
Обе позиции: первая – прямо, вторая – косвенно, выражают недоверие к тексту Корякова. Начнем по-порядку.
Для критики какого-либо источника требуются, как минимум, два элемента:
1. Внимательное чтение критикуемого текста
2. Использование для получения результата аналитических процедур, принятых и апробированных в данном профессиональном сообществе.
По обоим позициям замечания не выдерживают критики.
Из текста, процитированного М-Ворониным 2009-10-28, со всей очевидностью следует, что речь между Коряковым и Вихоревым шла не просто о знании последним «высшего комсостава авиации», а о его личном знакомстве с этими людьми. Причем имена этих людей Вихорев знал прекрасно и, более того, экзаменовал при этом самого Корякова:
«— Вот как... — безразлично протянул Вихорев, но тотчас же, быстро, как-бы захватывая меня врасплох, спросил: — Кто командовал Шестой армией?
— В конце 1942 года <…> командующим был генерал-лейтенант авиации Даниил Федорович Кондратюк. Теперь ею командует генерал-лейтенант авиации Федор Павлович Полынин. Вы наверняка их знаете.
— Нет, не знаю, — сухо ответил Вихорев. »
И далее :
«— Вам не доводилось, товарищ генерал, встречаться с Георгием Александровичем Ивановым? — не отставал я, всей душой желая найти общего знакомого. — Это мой хороший приятель.
— Нет, не доводилось.»
Т.е. речь идет о том: встречался либо не встречался.
Пойдем дальше. Похоже, что Без диплома не заметил не просто некоторого несоответствия, но грубого противоречия между процитированным текстом Корякова и собственной же ссылкой на www.victory.mil.ru/lib/books/memo/polynin/index..., которая представляет собой мемуары генерал-полковника авиации... Фёдора Петровича Полынина (неточность в отчестве малознакомого лица – не превышает неточностей, характерных для нарративных источников), в которых тот среди прочего, рассказывает о А. И. Вихореве, собственном заместителе по политической части!!!!!!!!!!!
Итак, возможны три варианта:
1. Врет Коряков
2. Врет в разговоре с Коряковым в Париже генерал-майор в авиационной форме, а в действительности, высокий чин в НКВД, Вихорев, а Коряков говорит правду.
3. Этот Вихорев и реальный политработник генерал-майор авиации А. И. Вихорев разные лица. И при этом все говорят правду.
Начнем с последнего пункта: идентичность двух Вихоревых, инициалов первого из которых мы пока не знаем, – лишь гипотеза М-Воронина, поддержанная мною, как очень вероятная. И Без диплома просто не обратил на это внимания. А она годится лишь в качестве рабочей. И сейчас мы получили очень серьезный аргумент, который может поставить ее под сомнение, ибо это могли быть родственники либо однофамильцы. Фамилия не столь уж редкая, а чин не столь уж высок. И, если они родственники, то чин одного вполне мог побудить другого использовать его в качестве камуфляжа. И почему бы не поверить самому «парижскому» Вихореву: «Нет, в ВВС я не был... я был в другом месте...». Но это опять-таки гипотеза.
Мог Вихорев врать Корякову? Мог. Он – генерал спецслужбы, и ему абсолютно необязательно раскрываться перед каким-то капитаном, которому он к тому же не доверяет и которого перед этим только что проверял. Ведь обнаружение общих знакомых в высшем комсоставе ведет к определенному сближению отношений, а спецслужбе это не надо....
Мог врать Коряков? Теотретически, конечно, мог. Но зачем в данном конкретном случае? Тем более, что в остальных случаях его мемуары очень точны даже в третьестепенных деталях, как я мог лично убедиться. К тому же Вихорев ему не сват, не брат, не враг. У них была лишь пара встреч. Перед Вами просто свидетельское показание, если подходить с юридической точки зрения.
Для разных целей мне пришлось за свою профессиональную жизнь проанализировать не одну сотню мемуаров и других нарративных источников, касающихся истории России за 4 столетия. И совершенно очевидно, что люди очень редко врут. Врунами их стараются представить, в первую очередь те, кому не нравятся тексты мемуаристов, ибо они опрокидывают «устои» либо привычные стереотипы. Другой вопрос, что могут быть ошибки, связанные с временной абберацией, с плохой паматью, со смещением событий, с попытками что-то скрыть. Но это все поддается критике. Напомню, что и мое вступление в дискуссию было связано с тем, что я “вступился” за мемуары Гуля и показал, как надо работать с текстом такого типа. И что? Прошла пара недель, и не далее как 2 дня назад подтвердилось казавшееся ложью, небрежностью или ошибкой утверждение Рабиновича, зафиксированное Гулем, что родители Штранге покинули СССР! Ибо они уехали в 1924, самое раннее в 1923 гг., т.е. уже из Советского союза. Но ведь Гуль писал лет через 30 после разговора с Рабиновичем, а тот описывал события, отстоявшие от разговора еще на 20 лет. А Коряков уже через 2 года после событий начал публиковать главы своих мемуаров! И временной абберации здесь быть не могло, и личных мотивов для передергивания фактов в данном случае в принципе не видно.
Так что утверждение Без диплома, касающееся мемуаров Корякова, говорит о полной беспомощности человека, забравшегося в источниковые дебри, которые он не в состоянии проанализировать. Значительно проще выразить недоверие к источнику, чем понять, где врешь сам.
2. Ну, и вторая позиция, которую я назвал вначале, касается пассажа: «...я не очень верю поэтому М.Корякову...». Среди аналитических инструментов, без которых невозможно работать с источниками, понятие “вера” не числится в принципе. Без нее нет религии, но она недопустима в научном познании. Вы можете доверять или не доверять определенному автору, но это не вера, а фигуральное отображение интерполяции предыдущего опыта, полученного Вами при анализе воспроизведенных им ранее фактов. И не более того. А Вы, столкнувшись с первой неувязкой, и не поняв, что это такое, не только сделали свой поспешный вывод, но и оповестили о нем все сообщество.
И последнее, касающееся “адъютанта”. За этим не явно стоит дополнительное недоверие к тексту Корякова по принципу “либо он украл, либо у него украли”, намекая, что он толком даже не знает должностей. Во-первых, должен сказать, что окончательно эта должность в Советских вооруженных силах была отменена лишь в 1954 г. А вот когда перед этим восстановлена – просто не знаю (Nataly Red Rose утверждает, то, видимо, в 1938 - вполне возможно) . Но дело-то в том, что для анализа данного текста этот факт не имеет никакого значения. Перед Вами текст боевого офицера, капитана, прошедшего всю войну и награжденного боевыми орденами, к тому же человека литературы – он был военным журналистом. И, если он в 1945/47 употребил термин “адъютант“, то это значит, что в военном жаргоне тех лет этот термин жил вне зависимости, была эта должность в действительности, либо нет. И знал этот жаргон Коряков, ей-Б-гу, лучше нас с Вами. Так что перед Вами неопровержимый факт для лингвиста, изучающего язык эпохи, а не материал для критики автора. Вы ошиблись, уважаемый.
-
-
04.11.2009 в 03:09Глубокоуважаемый АиФ,
Вас можно только поблагодарить за это обширное цитирование, ибо каждое исследование, с каких бы позиций оно не совершалось, это материал для анализа. Но я бы хотел предостеречь читателей, и порекомендовать крайне осторожно относиться к этому тексту. Он очень ангажирован идеологически, а автор, безусловно, умный и знающий человек, чтобы подозревать его в некомпетенции. Скорее всего, он прекрасно представлял, что делал.
Для начала – вполне располагающее “объектовное” начало, где, навесив парочку ярлычков - «государственников» и «правозащитников», он далее, не объявляя об этом, тихо переходит на позицию, которую сам назвал позицией «государственников», а читатель все продолжает считать, что имеет дело с человеком, который пытается дать объективный анализ. Укажу лишь на некоторые передергивания либо сокрытия фактов, показывающих механизм подготовки текста с заранее заданной идеологической программой.
"<…> «правозащитников», <...> трактующих тотальную обязательную репатриацию советских граждан как гуманитарное преступление не только советского, но и западных правительств, отказавшихся предоставить политическое убежище людям, не желавшим возвращаться в СССР. При этом исследователи, стоящие на «правозащитных» позициях, нередко упускают из вида, а скорее, сознательно не принимают в расчёт многие вполне очевидные обстоятельства. Как известно, соглашение между СССР, США и Великобританией об обязательной репатриации перемещённых лиц было достигнуто на встрече лидеров трёх держав в Ялте в феврале 1945 года.»
Автор, говоря его собственными словами, « упускаeт из вида, а скорее, сознательно не принимаeт в расчёт многие вполне очевидные обстоятельства », начиная с того, что эти соглашения противоречили ряду международных правовых актов, принятых западными державами еще до Второй мировой войны (например, правовому определению понятия “военнопленный”) и кончая тем, что державы в своем раже выдавали Сталину лиц, даже не подлежащих выдаче по Ялтинским соглашениям. Я имею ввиду лиц, никогда не бывших советскими гражданами, начиная с казаков. Не только по современным меркам, но и по понятиям 1945/47 гг., когда происходили эти репатриации/депортации, эти действия характеризуются как преступления против человечности.
Европейские демократии не случайно как огня боятся фундаментальных исследований на эту тему. Автор также обходит молчанием тот факт, ставший недавно предметом исследования, что тяжело больной Рузвельт, подписывавший в Ялте соглашения, находился уже не в адекватном состоянии и подписывал то, что не читал. Напоминаю: конференция состоялась 4-11 февраля, а Рузвельт уйдет из жизни 12 апреля 1945, всего через два месяца.
«Соответственно, и необходимость репатриации также не подвергалась сомнению.»
Да подвергалась, и еще как. Благодаря тому, что сообщества европейских стран и Америки далеко не согласились со своими правительствами, были спасены сотни тысяч жизней.
«Любая помощь и даже снисхождение к власовцам, квислинговцам, петеновцам и иным предателям едва ли не приравнивались к сотрудничеству с противником.»
Если бы это было так, пришлось бы 90% французов, поддержавших в свое время Петэна, отправить к Сталину. Значительная часть тех, кого мы ныне относим к французскому Сопротивлению, вступила в маки или участвовала в действиях лишь в августе 1944, когда стало понятно, что и Германии, и Виши каюк, и надо спасать себя, чтобы сказать: я тоже из Резистанса. У меня очень сильное подозрение, что именно эта группа от страха представляла из себя наиболее злобных гонителей и погромщиков тех, кого обвиняли в коллаборационизме (а в коллаборационизме, замечу, обвиняли всю русскую эмиграцию, кроме, естественно, ее еврейской части, которая не могла сотрудничать с нацистами по определению), начиная с издевательств над проститутками и женщинами, которые были вынуждены во время войны выходить на панель, чтобы заработать на хлеб детям, в то время как отцы, попавшие в плен в мае-июне 1940, сидели в лагерях (их было далеко за сотню тысяч. Цифры можно проверить). У меня есть одна из самых омерзительных фотографий, посвященных победе, которые я видел (не ужасных, не зверских с горами трупов, а именно омерзительных): группа сытых мужчин с оружием (а люди сытые, откормленные, и это в голодном августе/сентябре 1944) радостно ведет по маленькому французскому городку, освобожденному от немцев, двух несчастных женщин – клейменых, босых, обритых, в одном нижнем белье. Это их победа и главные враги Резистанса.
«Так что правительства западных стран, традиционно сильно зависящие от общественного мнения, в то время – на завершающем этапе войны и сразу после её окончания – попросту не могли поступить иначе.»
Да могли. Просто цинично посчитали, что дешевле сдать, и наказания не предвидится – и сдали.
«...Впрочем, масштабы «невозвращенческих» настроений среди советских перемещённых лиц не стоит преувеличивать. По мнению В. Н. Земскова, если бы репатриация была сугубо добровольной, то количество оставшихся на Западе вряд ли превысило бы миллион человек.»
?????????!!!!!!!!! Миллион туда, миллион сюда. «А Бельгия где?», как в известном анекдоте. Вдумайтесь в цифру.
«В целом же, по мнению Земскова, основывающего свои выводы на данных опросных листов и объяснительных записок самих репатриантов, <...> »
Попробуйте представить опросный лист или объяснительную записку репатрианта, оказавшегося в лапках НКВД, что он не хочет возвращаться.... Еще удивительно, что по этим документам не признали, что все 100% Ди-Пи просто рвались в СССР, сметая кордоны. Это к вопросу о критике источника, ибо если Вы опросите всех выживших от рака, то придете к выводу, что выздоравливаемость от этой болезни 100-процентная.
«даже прямые оппоненты В. Н. Земскова, в частности К.В. Болдырев, признают, что доля согласных на репатриацию без какого-либо принуждения составила бы от 60 до 75 %, при этом оставшиеся 25–40 % нельзя причислить к бывшим коллаборантам и иным убеждённым невозвращенцам.»
Хм... а куда делись 800 тыс. бойцов Восточных батальонов? 30-50 тысяч власовцев ?(точно на память не помню). Да еще 200-300 тысяч солдат Вермахта и СС, происходивших с территории СССР? Что-то не в порядке с подсчетами.
« Советское правительство <…> не ставило перед собой цель ни убедить массы перемещённых лиц в необходимости вернуться на Родину, ни тем более «переловить» всех тех, кто оказался в Европе, чтобы затем поместить их снова за колючую проволоку. Такой задачи просто объективно не существовало. »
А это уже просто грубая ложь, тихонько введенная под прикрытием “объективизма”. Здесь есть кусок фразы, который как бы “натягивает” вывод на весь пассаж: « ... чтобы затем поместить их снова за колючую проволоку.». В фильтрационных лагерях посидели все (от месяца-двух до нескольких лет), но это еще не значило «поместить их снова за колючую проволоку.». Значительную часть выпускали, но с клеймом на всю жизнь и на судьбу. Правда, по некоторым оценкам, до 30% расстреляли на месте, в Европе, не довезя до СССР (во всяком случае, определенные категории). Но цифры всегда можно оспорить.
«Как уже говорилось, большая часть бывших советских военнопленных, остарбайтеров, заключённых концлагерей сама стремились вернуться в СССР.»
Да кто ж спорит. Речь-то ведь не о них, а еще о миллионе-другом-третьем, который возвращаться не хотел.
«... находилось в районах, занятых Красной Армией, менее 2 млн.»
С этими разговор был проще некуда, как, впрочем, и с эмигрантами, прихваченными на этих территориях.
Далее автор подменяет проблему насильственной репатриации и депортации тех, кто никогда не был совгражданином, информацией об организации приема репатриантов. Эти вопросы довольно подробно разработаны ныне по регионам, есть несколько диссертаций. Но разговор-то идет о другом.
-
-
04.11.2009 в 03:32Да, как-то выпало из комментария:
обратите внимание: даже столь идеологически подкованный автор делает проговорку о событиях, тщательно замалчивавшихся: "и беженцы, добровольно ушедшие вместе с отступающими немцами". Другими словами, граждане, бежавшие от освобаждавшей их Красной армии. А это еще несколько сотен тысяч. Для них только в Прибалтике пришлось немцам три управления сделать, чтобы людей хотя бы накормить, разместить и одеяла дать.
-
-
04.11.2009 в 12:17bear-ours
Я прошу все-таки не переходить на личности. Мы все непрофессионалы. А сомневаться и высказывать вслух свои сомнения - это вовсе не говорит об отрицании источников. )
По поводу адъютанта - я не утверждаю, что в 38-м. "Адъютант" присутствует и в мемуарах военных лет, Алексея Сидоровича Семочкина называют "адъютант Жукова", а специально за информацией о должностях я не охотилась. Так что я предполагаю. Тем более мне понятно, что у Корякова это слово может обозначать не де юре, а де факто (Без диплома - извини, не успела вчера тебе об этом сказать.)
И еще о лингвистических трудностях - "зяте" Возовике. Вопрос существенный, потому что он о присутствии еще одного нам совершенно неизвестного члена семьи. В просторечии "зятем" могут назвать не только мужа дочери, но и человека, состоящего в какой-то другой степени родства (мужа племянницы, например)? Вот не знаю...
У меня пока что другой вопрос. Все больше фактов, обнаруженных с помощью Антона, указывает, что большая часть жизни в России семьи Штранге связана с Казанью. А в тексте у Гуля Штранге названы "московскими дворянами". А по другим, пока не проверенным данным, М.Н.Штранге - с Черниговщины. Как бы нам это все увязать, чтобы исключить ошибку и не гоняться за однофамильцем или дальним родственником. (Впрочем, Штранге фамилия не распространенная.) Или все эти перемещения укладываются в реалии военной службы?
Вообще, вот что любопытно. Михаил Николаевич - традиционное русское имя-отчество. Он - из семьи обрусевших немцев. А его жена, девичью фамилию которой мы не знаем, Эмма Мельхиоровна, по имени-отчеству судя, должно быть, из немецкой семьи, еще не так ассимилированной. Логично или нет?
А где в конце 19 века сосредоточивались в России этнические немцы? иначе, где бы, теоретически, искать Эмму Мельхиоровну?
-
-
04.11.2009 в 12:281) работы Земскова и Шевякина имеет смысл смотреть на предмет поиска следов Штранге?
2) кроме Борегара, какие еще были лагеря репатриантов во Франции? или это точно неизвестно?
-
-
04.11.2009 в 12:51Елена Глазунова-Гюнтер, "Мой отец - Александр Глазунов"
rusfno.net/Glazun_Gyunt01.html
"Весной 1930 года — концерты в Лодзи, Праге и Варшаве. К июлю Александр Константинович закончил сочинять Седьмой квартет и сразу же уехал с Ольгой Николаевной на летний отдых к Альпам в Савойю. Они проводят время в Аннеси (Аппесу), осматривают Горж дю Фьер (Gorges du Fier), близлежащие Шамони (Chamonix), Шамбери (Chambery). Отсюда приходит сообщение, что «сегодня и вчера я устанавливал метроном для «Раймонды» и мамка мне помогала. В отеле сносное пианино, но звучит на 1/2 тона ниже и очень расстроено... Ездил в допотопном экипаже без рессор. Нахожу его лучше автомобиля, так как сиденье высокое. Кроме того, трижды катался в нарядных колясочках, где сидишь, как в старое время, — барином»3.
Отсюда родители выезжали в Женеву, где гуляли вдоль озера и посещали русскую церковь. Свое 65-е лето Александр Константинович отпраздновал у подножия Монблана. В это время его стала беспокоить тупая боль в левом ухе.
В первых числах сентября у родителей в савойском замке-гостинице Шато д'Арсин (Chateau d'Arcine) в Сен-Пьер де Рюмийи (St.-Pierre de Rumitly), куда они переехали из Аннеси, гостили А. А. Винклер и Н. Н. Черепнин. На моторной лодке совершалось их совместное знакомство с озером Лак д'Аннеси (Lac d'Annecy)."
Трудность поиска в том, что Штранге там вообще не упоминаются.
А текст для Вас, Дмитрий, должен быть в целом интересен в профессиональном плане (об эмигрантах).
Добавлю два замечания, в связи с основной линией поиска и с "двумя шато", на что обратил внимание Антон.
То, что два замка в одной местности, недалеко один от другого расположенные, принадлежали одному владельцу (семье д'Арсин), не удивительно. Содержать замки, видимо (я не пробовал, но предполагаю ) ) - недешево, поэтому под пансионаты могли быть сданы и оба.
А на дату надо, конечно, обратить сугубое внимание. 1930 год. Если Глазуновы жили в пансионате, владельцами или управляющими которого были Штранге (а об этом и не сказано!), то... что мы имеем?
Либо они уехали из СССР не с пустыми руками и смогли обосноваться без помощи НКВД, либо все-таки уехали "с заданием".
-
-
04.11.2009 в 13:04-
-
04.11.2009 в 15:15Логично предположить что не стыковка с тем, что Штранге являясь Черниговским дворянином много времени провел в Казани связана с родом его деятельности, то есть с военной службой. В этом нет ничего по всей видимости удивительного. Как уже точно известно, Михаил Михайлович родился именно в Казани в 1907 году. Выше в комментариях это было несколько раз. Как я писал выше Михаил Николаевич в 1909 году был еще в должности капитана, и, судя по названию военной части, тоже находился либо в Казани либо по близости. Среди дворянства Казанской губернии Штранге нет. Это можно проверить по онлайновой базе данных на сайте национального архива РТ. Но зато Штранге М.Н. есть в памятной книге Казанской губернии за 1916 год! Вот ссылочка на ресурс: surname.litera-ru.ru/list.asp?N=227060 Еще на сайте Национального архива РТ есть поиск по метрикам православных и магометанских приходов до 1917 года. Правда он несколько сложный, и что бы найти там информацию о рождении и крещении маленького Миши Михайловича Штранге придется потратить некоторое количество времени.
Сейчас мне кажется что надо искать в направлении того где находилась семья Штранге, или Михаил Николаевич Штранге в период с 1917 по 1924 годы. Может быть семья все это время жила в Казани, а сам Михаил Николаевич был на фронтах. Может чего еще. У меня есть подозрение что семья была в Казани, и на это указывают следующие факты (но правда все крутится вокруг их казанского адреса):
1. Прадед мой на допросах показал что связь держал через жену Штранге.
2. Проживал он с 1920 года "в доме Штранге".
3. Нигде и никогда он не указывал что был когда либо приказчиком. Однако в свидетельстве о браке указано прикащик (орфография оригинальная, написано четко).
4. Он показал что с 1918 по 1924 год не имел контактов с Штранге.
5. Чего он вообще забыл в Казани, зачем не вернулся сразу на родину?
Версия такая: во время революции 1917 года являясь личным поваром полковника Штранге, прадед берет на себя (или ему поручает сам полковник Штранге) заботу о его семье. Либо это происходит позже в 1920 году, после возвращения прадеда с гражданской войны. Либо это не он заботится о них, а они по старой памяти приютили его в Казани. Это "забота" длится до 1924 года, пока не является господин Возовик и не увозит семью Штранге (как Минимум Эмму Михайловну и 17-ти летнего Мишу, как максимум всех сродников) во Францию. Но сам Михаил Николаевич все это время.........??????? Что бы вся эта версия срослась надо найти казанский адрес Штранге и сведения касающиеся их пребывания там в назначенный период. В интернете, уже понятно, таких сведений нет. Но в архивах не может не быть. Вот обязуюсь эти сведения достать. Правда надо время. Тем более что и моих интересов это касается.
-
-
04.11.2009 в 16:30я всегда признаю, в чем мне не хватает знаний и образования, гражданин bear-ours. Но, ИМХО, отсюда не следует, что я не имею права высказать свои сомнения и размышления.
Я думаю, каждый из нас, всех, здесь участвующих, размышляет над одной и той же сообща собранной базой данных и предположений, но каждый по-своему. Моя реплика или Ваша еще не определяет какого-то общего и единого мнения. И я предлагаю, даже в случае несогласия, не переходить на личности.
А что касается «тупика». Позволю себе напомнить одно хорошее правило Умберто Эко: надо совершать как можно больше ошибок, чтобы не стать рабом одной-единственной.
Научная гипотеза, были в истории такие случаи, отвергалась на самом конечном этапе.
Но я не отрицаю гипотезу в целом, а выявляю ее слабые стороны. Если она верна, ей это не страшно.
.
1. На Полынина я именно потому и сослался, что Полынин называет Вихорева своим замполитом. Причем не виртуальным, существующим на бумаге (Полынин бы такую ситуацию, когда надо прикрыть офицера НКВД, хорошо бы знал и просто не упоминал бы вообще имя Вихорева), а реальным. Разве замполиты на участвовали в боевых операциях? Не участвовали в военных советах?
На то, что Миша Воронин предположил, что Вихорев из 8-й воздушной армии является тем самым Вихоревым, о котором пишет Коряков, я как раз обратил внимание. Но много ли можно найти генерал-майоров в ВВС советской армии - однофамильцев?
И потом, чтобы даже виртуально офицер НКВД занимал должность в штате боевого подразделения, на то нужны официальные приказы. Не может быть так, чтобы «украдкой» дали некоему Вихореву немаленький чин и заметную должность, а потом еще и все, как по команде, поддерживали «легенду» о его присутствии в действующей армии.
Или Вы полагаете, что «врет» Полынин?
В данном случае действительно одно из двух – или Полынин и Вихорев были лично знакомы и вместе работали, и тогда Коряков что-то путает, или не были, и тогда подозрение во лжи падает на Полынина.
А если допустим, что Вихорев так и не имел отношения к авиации, и знает о ней меньше, чем военкорр Коряков ), то он – плохой НКВД-шник, и его бы никто не отправил в Париж с такой ответственной миссией.
Он же на виду. Он может столкнуться с кем угодно. Он должен на зубок знать свою легенду, командующих подразделениями и штаб авиации, военные операции, которые проводились авиацией. Ну уж во всяком случае, не растеряться от любопытства простодушного молодого капитана, с которым его случай столкнул на 15 минут.
2. Теперь про мемуары Корякова. А Вас не смущает, что это очень эмоциональный и предвзятый текст? Понимаете, вот я читаю в последнее время много мемуаров про ВФР, большинство из них – контрреволюционные. Все авторы стараются уверить своих читателей, что пишут чистую правду, и часто сами в это верят. Но мы-то им верить не можем на слово. У них может быть правда, полуправда, неправда, умолчание, ошибки, нарочные и ненарочные. Чтобы отыскать в этом зерна правды, НАДО подвергать все сомнению. И проверять и перепроверять.
Вы же историк, Вы это лучше меня знаете. Ну и почему Вас сразу так испугало сомнение в достоверности слов Корякова, тем более налицо такое расхождение с свидетельствами другого человека, Полынина, человека явно противоположных убеждений? Тут радоваться надо. И искать способы проверить обе противоположные точки зрения на свидетельствах других людей. И третьих, и четвертых.
Коряков пишет, уже будучи уверен, что Вихорев является офицером НКВД. А не в тот самый момент, когда он впервые увидел этого человека и с ним разговаривал. Очевидно, как это всегда и бывает в мемуарах, происходит эта самая аберрация: «ага, я уже тогда что-то такое почувствовал-заподозрил!» И под это более позднее впечатление невольно подгоняется то, первое, впечатление.
Я не отрицаю, что Коряков встречал Вихорева и наблюдал его разговор с Штранге. Но у меня есть основания сомневаться, что он точно передал 1) свои тогдашние впечатления, 2) свой разговор с Вихоревым.
3. По поводу «адъютанта» - опять-таки, Ваш ответ совсем не требовал столько эмоций. Я ведь сказал, что известно мне – должность упразднили. Ответа Натальи или той части Вашего ответа, где говорится об общеупотребительном жаргоне, было бы вполне достаточно.
-
-
04.11.2009 в 16:33Про эмоциональное.
Один и тот же эпизод и разговор, даже не изменяя суть, можно пересказать, изменяя отдельные слова, так, что впечатление будет иное.
представьте, если бы мы читали у Корякова следующее:
«Выйдя из проходной на дворик, я увидел возле клумбы, блестевшей мокрой травой, Ф.И.Видясова с ребенком на руках и генерала Вихорева. …
— Коряков! — позвал меня Видясов. — Товарищ генерал, позвольте вам представить капитана Корякова... наш новый технический редактор «Вестей с родины». К тому-же, товарищ мой по институту.
— Твой товарищ? — переспросил генерал и протянул мне руку, поросшую рыжими волосами. Он был полноватый, румяный. От него несло крепкими духами. Китель, сшитый из добротного американского материала, имел голубые кантики. На голубом околыше фуражки блестела вышитая золотой канителью крылатая эмблема советских воздушных сил — «капуста», как ее называют летчики.
— О, вы из авиации, товарищ генерал! — воскликнул я не без удовольствия. — Последние два года я тоже служил в авиации... военным корреспондентом при Шестой Воздушной.
— Вот как... — без большого интереса Вихорев, но тотчас же, быстро, как-бы захватывая меня врасплох, спросил: — Кто командовал Шестой армией?
— В конце 1942 года, когда Шестерка только формировалась на Северо-Западном фронте, командующим был генерал-лейтенант авиации Даниил Федорович Кондратюк. Теперь ею командует генерал-лейтенант авиации Федор Павлович Полынин. Вы наверняка их знаете.
— Нет, не знаю, — сухо ответил Вихорев.
«Как странно», — подумал я. Д.Ф.Кондратюк, ныне генерал-полковник, находился с 1943 года в Москве, в штабе ВВС, военно-воздушных сил Красной армии, был заместителем маршала авиации Новикова. Как это авиационный генерал мог не знать Кондратюка?
— Вам не доводилось, товарищ генерал, встречаться с Георгием Александровичем Ивановым? — не отставал я, всей душой желая найти общего знакомого. — Это мой хороший приятель.
— Нет, не доводилось.
«Что за чертовщина!» — выругался я в душе. Г.А.Иванов, генерал-майор авиации, командовал гвардейским истребительным корпусом. В марте 1943 года я написал статью «Новое в тактике воздушного врага», которая появилась под его именем. Эта статья, опубликованная в «Красной звезде», явилась предметов большой дискуссии. Имя Г.А.Иванова — отважного летчика-истребителя и талантливого командира, обладавшего тактическим чутьем — было известно всем, кто хоть как-то соприкасался с авиацией.
Видясов, желая скрыть смущение, кряхтел и ухал на сынишку, то подбрасывал на воздух, то пытался поставить на ноги. Не понимая, в чем дело, я продолжал наседать на генерала. Все более становилось очевидным, что он вообще никого не знал в авиации и ничего не знал об авиации. Наконец, он нетерпеливо закончил разговор:
— Нет, в ВВС я не был... я был в другом месте. — И заметив в дверях проходной низенького, толстенького, пожилого офицера, крикнул: — Ну, и пропал ты, Штранге! Полчаса тебя дожидался...
[тут я себе позволю заметить, что офицеры НКВД, конспирирующиеся, навряд ли себя так поведут. Не будет он выкрикивать на всю улицу фамилию помощника ) ]
«Штранге!» — метнуло мне в голову. Как-раз мой приятель-эмигрант спрашивал меня, не знаком ли я с Михаилом Михайловичем Штранге, и рассказал мне странную историю. Жил-был во Франции некий Штранге — во время войны, при немецкой оккупации. Неизвестно, где работал, на какие средства жил. Держался скромно, одиноко. То появлялся в Париже, то куда-то уезжал. Все, кто знали его, принимали за старого эмигранта. Но тотчас же по освобождении Парижа от немцев вдруг увидели: Штранге в кителе с золотыми погонами и тремя звездочками — в чине старшего лейтенанта. Несколько спустя прибыла военная репатриационная миссия — Штранге стал адъютантом генерал-майора авиации Вихорева.
— В кафе на рю дю Бак папирос не оказалось, — пожал плечами Штранге, передавая генералу пачку «Честерфильда». — Пришлось добежать до «Лютеции».
— Вы, я вижу, хорошо знакомы с черным рынком в Париже? — улыбнулся я старшему лейтенанту.
— Да, Париж я знаю, — проговорил Штранге и
кинулся, забегая перед генералом, открыть емуи открыл перед генералом дверцу большого черного «паккарда».»***
Словом, мне кажется, найти генерал-майора авиации и офицера НКВД Вихорева важно для изучения деятельности по репатриации и самого Штранге. Но основываться надо не на одном только тексте Корякова.
-
-
04.11.2009 в 16:58Репатриационная комиссия формировалась по соответствующим приказам, там должны быть, наверное, перечислены те, кто в нее входит.
Если Вихорев - официальный член комиссии, он там должен быть.
И если Штранге - официальный его помощник, он там может, теоретически, присутствовать.
-
-
04.11.2009 в 17:25Без диплома, дельное замечание на счет документов по репатриационной комиссии.
Вот смотрите, коллеги, что в сети есть:
Журнал "МЕЖДУНАРОДНАЯ ЖИЗНЬ", №1-2 2006 г.
МОСКВА - БЕРН. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ДИПОТНОШЕНИЙ
Игорь Петров
www.mid.ru/mg.nsf/ab07679503c75b73c325747f004d0...
" 27 июня 1945 года советская делегация под руководством генерала Александра Вихорева прибыла в Швейцарию.
1 октября 1945 года было опубликовано советско-швейцарское коммюнике относительно окончания работ по репатриации советских граждан из Швейцарии. 6 октября Москва дала "зеленый свет" возвращению швейцарских граждан из оккупированных Советским Союзом областей Западной Европы. А.Вихорев оставался в Берне до конца 1945 года, так как ему нужно было решить еще несколько проблем схожего рода.
...А.Вихорев улетал на родину 29 декабря 1945 года."
Итак, Александр Вихорев - официальное лицо, возглавляющее (? вместе с генералом Драгуном?) комиссию по репатриации. Но в этом эпизоде - делегацию на переговорах.
Генерал-майор, замполит 8-й воздушной армии - Вихорев Александр Иванович.
-
-
04.11.2009 в 17:56"Защищая китайскон небо"
Автор - Я. П. Прокофьев — генерал-майор авиации в отставке.
www.eroplan.boom.ru/bibl/china3740/chr9/china_9...
То есть, замполит 8-й воздушной армии Александр Иванович Вихорев - летчик.
Это не исключает, что он стал офицером НКВД.
Таким образом, от ответа на вопрос, есть ли А.Вихорев - глава комиссии по репатриации, и А.И.Вихорев вышеназванный замполит, одно и то же лицо или нет, зависит оценка мемуаров М.Корякова в качестве источника информации. Потому что отдельные неточности, ошибки памяти и т.д. вписываются в нарратив. Но совокупность неточностей и ошибок ведь приводит в целом к оценке источника как достоверного или не очень достоверного. Так?
-
-
04.11.2009 в 18:04До того момента не могу дать никаких комментариев относительно Вихорева.
"В Париже я встретился с начальником военной миссии генералом Драгуном и начальником политотдела миссии генералом Вихоревым. Приняли они меня прекрасно, несмотря на то, что мне всего 18 лет было тогда. Решено было отправить меня с документами от советской миссии в Гренобль, где собирались все русские, освобожденные, пленные, все, кто только в войну попал во Францию. Там я и действовал, собирал их перед отправкой домой. Потом меня перевели в город Нанси, там я занимался тем же самым. Так что я в двух лагерях "нашим" помогал перед отправкой на родину. Потом после второго уже лагеря прихожу я в Париже к генералу и говорю ему, отправьте меня домой, я своих давно не видел, учиться хочу, я ведь даже школы не закончил. И в составе одной из групп я был отправлен на родину. В Торгау мы прошли "фильтрацию", военнопленных от нас отделили и отправили в Сибирь. Меня не тронули."
Цитату привожу потому, что в ней названа должность Вихорева - начальник политического отдела миссии (по репатриации).
Источник: мемуары Петра Савичева в газетной публикации
www.pchela.ru/podshiv/24_25/savich.htm
-
-
04.11.2009 в 18:07не стыковка с тем, что Штранге являясь Черниговским дворянином много времени провел в Казани связана с родом его деятельности, то есть с военной службой. В этом нет ничего по всей видимости удивительного.
Согласна с Вами.
Интересная находка - архив "памятных книг". Пригодится не один раз, думаю. Спасибо. )
-
-
04.11.2009 в 18:21В базу данных введены данные по метрическим книгам церквей и мечетей о рождении, браке и смерти за 1724-1917 гг. по реквизитам - конфессия, населенный пункт, уезд, губерния, дата. С помощью БД Вы сможете выяснить есть ли в Национальном архиве РТ интересующие Вас сведения на уровне населенного пункта и даты.
Шаг 4
Шаг 4: Результаты
Конфессия: Православная
Губерния: Казанская губерния
Уезд: г.Казань
Населенный пункт: г,Казань
Год: 1907
По вашему запросу записи не найдены.
www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/metb...
Но не будем сразу огорчаться. )
-
-
04.11.2009 в 18:32Еще там есть фраза:
"Так, генерал Вихорев в Париже бормотал: "Я не служил во время войны в авиации... Я был в других войсках..."25" - наверное, под № 25 на стр.438 ссылка на воспоминания М.Корякова.
Цитата, кстати, искажена, получается: не в "других войсках", а в "другом месте"?..
Я сюда смотрю: www.kulichki.net/moshkow/HISTORY/FELSHTINSKY/to... (осторожно, коллеги, трафик - файл на 1.3 Мб!)
-
-
04.11.2009 в 18:38А замки в Верхней Савойе до сих пор принадлежат семейству д'Арсин? и где сейчас потомки этого рода? может, у них какие-нибудь семейные архивы, предания?.. А что - нашелся ведь непрямой, но потомок Эро де Сешеля, до сих пор владелец родового поместья Контадов на Луаре, и много чего любопытного рассказал в своей книге... То было 200 лет назад. А 1930-е годы не так далеко от сегодняшнего дня отстоят.
-
-
04.11.2009 в 18:56342 Avenue Guillaume Fichet
74130 Bonneville
Musées Saint Pierre en Faucigny 74800
www.justacote.com/saint-pierre-en-faucigny-7480...
Сайта у музея нет, электронки тоже. Указан телефон: 04 50 97 38 42.
Не факт, что у них что-то полезное, но пусть тоже будет в закладках.
-
-
04.11.2009 в 19:11Да, нету примечаний у Н.Толстого в электронной версии. Есть предметный указатель, но как-то так составленный...
"Вихорев, генерал 435
Драгун, генерал 383, 402, 432--434"
Инициалы бы нужно было указать.
Драгун Василий Михайлович - заместитель начальника 5-го отдела Разведывательного управления Генштаба, звание генерал-майора танковых войск получил 1.09.43.
mechcorps.rkka.ru/files/spravochnik/personalii/...
он и есть, наверное?